Жигжитов Михаил Ильич

Михаил Ильич Жигжи́тов – писатель, имя которого известно во многих селах Бурятии. В 1940-х годах жил в Адамово и преподавал в адамовской школе.

В его главном романе «Подлеморье» действие происходит в Сибири, прототипы некоторых персонажей – жившие некогда в Адамово люди. Например, знаменитый в Адамово купец Ефим Меньшиков является прообразом одного из персонажей «Подлеморья», Ефрема Мельникова. А так называемый Король, еще один персонаж романа Жигжитова, является реальной личностью, некогда жившей на территории Адамова.

В Максимихе нам удалось пообщаться с сыновьями Михаила Ильича – Константином Михайловичем и Петром Михайловичем Жигжитовыми о жизни их отца.

Михаил Ильич родился в 1915 году в поселке Усть-Кяхта на границе с Монголией, в степных краях. Константин Михайлович вспоминает, что батя с детства грезил Байкалом.

Закончил Новосибирский учительский институт. Его большая семья (пять сыновей и две дочери) много переезжала, Михаил Ильич работал учителем во многих селах - Адамово, Тазах, Давше, Курбулике, Максимихе. В Адамово Михаил Ильич вернулся с войны, преподавал в адамовской школе, жил там до 1948 года. Многие ученики писателя все еще проживают в Адамово и с большой любовью вспоминают Михаила Ильича. Константин Михайлович рассказывает:Отец почему-то очень уважал адамовских. Потому что раньше еще, вот когда мы переехали из Давше в Курбулик, там много бригад стало рыболовецких, и он всегда общался ближе с адамовскими. И он всегда говорил, что народ адамовский хороший.

Михаил Ильич много времени уделял своим ученикам, на больших переменках играл с ними: Раньше же были большие перемены, вот два урока пройдет и большая перемена. Так вот когда тепло – по осени или весной – он с нами в лапту играл.. В городки играл. Сейчас какой учитель играет на перемене? Учил ориентироваться по звездам. Сыновья называют его «учителем старинной закалки», «просветителем». В послевоенные годы он ходил на лыжах в соседние деревни: Когда в верховьях Баргузина жили – некоторые не имели возможности в школу ходить, у некоторых ведь обуток не было в послевоенные годы. Он на дому соберет пацанов, в соседние деревни придет, все объяснит. Кто хотел учиться – учился… .

Михаил Ильич был заядлым охотником и подходил к этому делу серьезно, отличался от тех охотников, которые что видят, то и стреляют: Он самочку и сам не стрелял и нам не велел. Я один раз в сумерках самку стрельнул. Домой приехал, мясо-то отнес, батя отдыхал тогда. Мать там котлетки сделала, то-другое, так он по мясу понял, что это самка. И он пришел потом ко мне, я смотрю, батя не в духе и говорит: «Ты что, с читканскими походил-поохотился и что, самок научился стрелять? По вкусу, по мясу определил, что это самка, - рассказывает Константин Михайлович.

В 1962 году газеты Баргузинского района писали о встрече Михаила Ильича с медведем на охоте: неожиданно напав на Жигжитова, медведь нанес ему 39 ранений. Константин Михайлович вспоминает об этом случае: Один дед тут поставил петлю на медведя и медведь попался в петлю. Петля хреновая была, он ее оторвал и с оторванной петлей пошел, как раз батя шел. Он короче батю скараулил. Там такое место, тропа, а батя понял, он сперва, медведь, спереди шел и наступил лапой и отпечатки троса батя заметил. Так у него карабин был, он уже все, наизготове шел. Так вот медведь он до чего хитромудрый-то. Там валежина такая толстая была и батя через нее когда стал перелазить-то, он сзади на него в тот момент налетел, сзади. Карабин сразу ударил, так с такой силой, что даже пряжкой у бати рану тоже. Батя левша был, он в пасть руку затолкал, а нож вытащил и считай зарезал – в сердце.. Медведь 39 ран бате нанес… за секунды. Височную кость раздробил, руку сломал. Он еще стрельнул, кровь хлещет, он рубаху разорвал, перетянул, еще карабин спрятал. И вот в таком состоянии он пополз. Где шел, где полз. Там речушка такая Верхняя речка называется, и там две жердочки, там переходить надо браться, чтобы перейти. Я говорю: «Батя, ты как там перешел?», а он: «Не помню». Я так предполагаю, что он иной раз без сознания полз. Это на озере Духовом. Он выполз, как раз где тропа ведет к Верхней речке. Его подобрали, Коля Черниговский. И вот в таком состоянии, там место называется Разведенцы – можно туда уйти, можно туда. Километров 8 в таком состоянии. Думаю, просто батя волевой человек был. Крепкий в этом отношении был.

Еще учась в школе, Михаил Ильич проявлял способности к творчеству. По воспоминаниям Константина Михайловича, писать Михаил Ильич «засел», когда жили в Курбулике, но еще до войны вел дневники. В Курбулике был написан рассказ «Снежный обвал»: Когда «Снежный обвал» напечатали, многие, да почти все считали: «Вот, Зинаида Давыдовна написала!», - мать наша. Вот разговры такие были. Батя похохатывал, он на такие слова не обижался, все считали, что вот мать написала. Когда напечатали в журнале «Баргузинской правде», Байбуров, главный редактор журнала Байкал, прочитал в «Баргузинке», там главы напечатали, там отрывками, он заинтересовался и сам приехал сюда, в Максимиху. Он приехал и говорит: «Михаил Ильич, «Снежный обвал мне понравился», я хочу договор заключить, хочу опубликовать в журнале. Такая семьища. Я скажу, мы за чертой бедности жили, такая семья большая, ну что учительский оклад мизерный… Когда уже в журнале «Байкал напечатали, тогда уже москвичи на батю обратили внимание. Ну он после «Снежного обвала » много рассказов написал.

В библиотеке села Максимиха нам показали черновик концовки повести «Синий Беркут», по которому хорошо видно, как Жигжитов правил и оттачивал свой текст. Константин Михайлович поделился своими воспоминаниями о работе отца: Он оттачивал, и он вот эти черновики он переписывал очень много раз. Вот вы видели один черновик, он по-новой переписывает и опять у него правки. Где выбрасывает, где вставки, 3-4 черновика у него бывало. Перепечатает и все исправит по-новой. Михаил Ильич думал о своей работе постоянно – не только за рабочим столом, но и, например, на рыбалке: Бывали у него таки моменты, что глава с главой не сходится – типа тупика. Приходит ко мне, разговариваешь с ним, он вроде смотрит на тебя, а взгляд отсутствующий, страшный взгляд. Он ищет правки. А я чувствую – ага, батя-то как лунатик ходит, всё уже он как на автопилоте туда-сюда. Я ему вру, я говорю: «Батя, под черный мыс, говорят, омуль подошел, давай сбегаем порыбачим». Я сети собираю быстро, все это в лодку, но батя всегда, хоть он на автопилоте ходил, зайдет в магазин, пузыречек возьмет, кое-чего так по мелочи, всё, садимся. Сети вымечем и вы знаете, девчата, некоторые страшные моменты какие бывали.. Костер разведу, чайник поставлю, наношник таскал – дрова на ночь в костер. Батя ходит по берегу, сперва разговаривает сам с собою, потом начинает жестикулировать, вот другой раз как все равно с кем-то спорит или что-то доказывает….

Михаил Ильич обладал колоссальной работоспособностью: Он как сядет другой раз, двое суток, ему мать за столик принесет покушать, он даже от стола не отходил, двое суток мог писать . Люди, которые с ним общались, вспоминают Жигжитова как человека веселого, остроумного: Батя на гитаре здорово играл, пел здорово. Казацкие старинные песни любил (К.М. Жигжитов), Михаил Ильич очень интересный человек был, любил шутить, любил через забор перелазить (Лидия Владимировна Корнаково, с. Максимиха) .

Умер Михаил Ильич от воспаления почек в 1990 году: Он заготоваливал морды (ловушки) на налима, задумался, присел, а земля уже охлажденная была, это уже в октябре-ноябре было. Он сел, березка была, он говорит, облака такие необычные были, он человек восприимчивый, он залюбовался, скатился с березки на землю и застудил почки. Он к себе относился так.. Он там неделю или 10 дней пролежал, когда его медведь помял и нормально, все домой. И с почками так получилось. Покололи то-другое, легче стало, надо было пройти полный курс. А он все – нормально и домой - он вообще больницы не терпел. И он не долечился и второй раз это воспаление пошло и все, и пошло-пошло-пошло.. Его почки доконали. 1 июля 1990-го года он умер. И почти до самого конца все-таки на ногах был.